ОБЗОР концерта "Композиторы НЕ шутят"
от Елены Наливаевой
Концертная шутка для камерного ансамбля
Фестиваль «Новая музыка offline», первыми двумя концертами расположивший слушателей к себе, решил, похоже, окончательно завоевать их сердца. В рамках проекта родилась идея юмористической музыкальной программы, воплощённая в Музее-квартире Н. А. Римского-Корсакова 18 мая 2022 года. Концерт назвали «Композиторы не шутят» — неоднозначный выбор. Композиторы не будут шутить? Или всё-таки будут? — вроде в аннотации обещали… Или они собираются не на шутку напугать гостей зала? Или не шутят, что шутят? Или нет?.. Кажется, музыкальный обозреватель заблудился в трёх словах. Главное, что в настроениях никто не заблудился: зрители, бесспорно, отлично повеселились.
Цитата, ты крылата!
Смешная шутка всегда понятна. Потому, наверно, и музыка для концертной программы невольно написалась у композиторов максимально доходчивой. Она вся была тональна (в мажорно-минорном и тонико-доминантовом смысле слова), опиралась на знакомые интонации и жанры, пестрела цитатами— фольклор плясал под ручку с ностальгичной киномузыкой, детская песенка завела дружбу со знаменитым романсом…
Владислава Малаховская, к примеру, взяла для «Шуток пьяного Мишутки» знаменитые «Яблочко» и «Эй, ухнем» (внимательный слушатель мог заметить ещё и присутствие легендарной «Катюши»). Пьеса развивалась как «токката и немного лирично» — «Яблочко» само напрашивается на разухабистую токкатность, а «Эй, ухнем» в пейзажно-русском духе у флейты — это что-то новенькое.
Василий Михеенко в «Частушках без слов» изящно соединил песни «Во саду ли, в огороде», «Калинка», «Бывали дни весёлые» и частушечные «страдания» (автору приглянулся вариант «Милый, чё» из фильма «Афоня»). Всё это композитор чуть изменил интонационно, связал собственной темой-рефреном и многократно по-разному сочетал полифоническим союзом. В конце пьесы три темы — «Во саду ли», «Калинка» и собственная — сплелись в лирическом контрапункте, но каждая мелодия прослушивалась идеально. «Частушки без слов» стали одним из самых тёплых моментов концерта.
Во всех смыслах крылатой получилась цитата у Анны Кузьминой в пьесе «Крылышки и крылья». Зал подслушал общение неуклюжего — и парящего, чудный диалог сидящего в траве кузнечика из детской песенки и жаворонка из одноимённого романса Глинки. Улыбчивая, доверчивая, прозрачная музыка сочинилась у Анны. Добрая, обезоруживающая.
Музыкальная фотография на память
Концерт «Композиторы не шутят» представил перед гостями зала целую галерею портретов. Александр Осколков, например, написал три фортепианные прелюдии «Портреты композиторов», хотя, конечно, их вернее было бы назвать дружескими шаржами — зарисовками не людей, а их музыки. «Антон Танонов, эксцентрик» на музыкальной фотографии — сама энергия, сама напористость. «Серенада скомороха» (шарж на Евгения Петрова) исполнялась на воображаемой домре. Эта музыка заставляла слух постоянно обманываться в узнавании аллюзий: песня «О голубка моя, как тебя я люблю»? …нет же, O sole mio! ...да это же Танго Альбениса, точно! Музыкальный «Портрет Николая Мажары» был по-импрессионистски тонок. По всей видимости, Осколков запечатлел коллегу на фоне парусов — тех, что в прелюдии Дебюсси.
Ещё две портретные пьесы поместились в концертный «фотоальбом»: Perpetuum mobile Николая Мажары, коллективное фото Петербургского ансамбля новой музыки, и «Загадка № 7» Светланы Нестеровой — эскиз Коли, маленького сына Николая Мажары. Коля на портрете оказался настолько неугомонным, что пьесе подошло бы и название Perpetuum mobile № 2.
Шутит — не шутит
Что может быть естественнее скерцо в программе, ориентированной на смех? Скерцо в концерте было два: Ильи Кузнецова (скерцозное) и Дмитрия Жученко (серьёзное). В пьесе Ильи Кузнецова прослушивалась интонация, близкая цирковым оркестрам (скерцозная). У Дмитрия Жученко в основе лежала романтическая проблема одинокой души в чуждом окружающем мире (серьёзная). Кузнецов ограничился одночастной пьесой, живой и динамичной, вполне самостоятельной (и, конечно, скерцозной). В планах Жученко — дописать к Скерцо ещё три части до маленькой симфонии (задача, скажем прямо, серьёзная!).
Крошечный театр
Благодаря Игорю Друху в Музее-квартире Римского-Корсакова ожил чеховский «Хамелеон». Эта пьеса могла показаться слушателям самой сложной, почти «атональной», хотя в её основе — ясный соль минор, который легко можно было «ухватить за хвост», если не концентрировать внимание на паузах. Артистам Петербургского ансамбля новой музыки было где развернуться в разнообразии приёмов. Каждый музыкант показал себя как мастер перевоплощений.
Екатерина Иванова-Блинова написала своеобразное «Па Дэ Дэ»: по задумке композитора, автомобили исполняют сложные хореографические фигуры, которых требуют правила дорожного движения. Жанром для па-де-де автор избрала благородный фокстрот. Соло на коробочке выступило в роли регулировщика.
Антон Гладких написал для концерта камерную постановку «Мальчик, который рычал на тигров» в лучших традициях детских музыкальных радиоспектаклей и сказок с оркестром. Семь минут абсолютного счастья для детей в зале — музыка предполагала непосредственное участие зрителей: не каждый раз на концерте удаётся во всю мощь порычать вместе с актёрами. Сказка про мальчика Сади, наряду с «Частушками без слов» Михеенко, одарила всех щедрой порцией настоящего тепла.
Когда не до шуток
В жизни музыканта могут случаться разного рода кошмары. Есть один повторяющийся — телефонные звонки во время концертов. Композитор Алексей Крашенинников в пьесе «Звонок» имел в виду именно такие ситуации. Саспенс сгущался вокруг любителей музыки: странные скрежеты, жутковатый детский смех, навязчивая фортепианная мелодия в духе саундтрека к «Сайлент-хиллу», пронзительный звук рингтона… Неудивительно, что всё это выпустило Самару (героиню хоррора «Звонок») из преисподней. Татьяна Резетдинова прекрасно справилась с этой ролью.
Кошмаром иного масштаба для музыкантов стала коронавирусная пандемия. Михаил Крутик отразил её печальные реалии в «Пандемическом трио» для скрипки, виолончели и фортепиано. Бодро и радостно начавшееся совместное музицирование загрустило и замедлилось к концу пьесы. До радости ли, когда все концерты только на видео, а сыгрываться приходится через скайп и Zoom? Тоска — да и только!
Жизнеутверждающий финал
Громким завершением концерта стала пьеса Леонида Резетдинова «Красный паровоз», написанная под впечатлением от одноимённой картины Шандора Бортника. Это сочинение продолжило урбанистическую традицию, заложенную Онеггером в «Пасифике 231». Особый тонус придала музыке цитата из «Нашего марша» Маяковского, которую хором скандировали участники камерного ансамбля.
Наше оружие — наши песни.
Наше золото — звенящие голоса, — Писал Маяковский.
Ура Петербургскому ансамблю новой музыки!
Татьяне Резетдиновой (флейта),
Александру Осколкову (кларнет),
Михаилу Крутику (скрипка),
Елене Григорьевой (виолончель),
Николаю Мажаре (фортепиано) — ура!
Ура композиторам!
Публика расходилась довольная. Концертная шутка для камерного ансамбля впечатлила всех.
Елена Наливаева
